Меня немного удивила уступчивость России на саммите нефтяного картеля. Получилось, что Россия хвост у собаки, которая ей завиляла, а не голова.
И хотя Леонид Федун назвал текущее положение вещей «Брестским миром», ничего плохого я в сделке не вижу. Она успокоила рынок. Более того, Россия может не сокращать объявленный объем по факту. Мы так делали в рамках предыдущего договора. Кто-то удивится, но это так. В противном случае посмотрите данные по добыче.
Фото: Marketsignal
Я никогда не был критиком Путина. Пытался сначала понять его действия, а только потом оценивать. Но сейчас у меня какой-то кривой пазл получается. Особенно беря во внимания слова Пескова, что Владимир Владимирович сам занимается вопросом нефти. Хотя, возможно, он имел ввиду только текущий момент, связанный с переговорами в рамках ОПЕК+. Но это не меняет суть вещей.
Оправдывая дефициты бюджета и какие-либо трудности, не только я, но и многие граждане, не раз слышали от высоких государственных мужей слова: «вы же видите сколько нефть стоит». Все правильно.
Россия является крупнейшим игроком на нефтяном рынке. Доля нефтяных доходов в ВВП страны составляет 14-15%, с доходом на душу населения в $1515. Это действительно высокие показатели, особенно в сравнении с нашим главным геополитическим конкурентом — США, где эти показатели равны всего лишь 1,33% и $790, соответственно.
Повторю! Я не сторонник критики власти с тупыми рефренами про маленькие пенсии и плохие дороги. Поэтому, у меня конкретный вопрос, а не абстрактный высер.
Почему цена на нефть не была застрахована?
Как получается так, что бюджет принимается при цене на нефть в $42, и ничего не сделано для того, чтобы нивелировать потери Российской Федерации при изменении цены «не в нашу» сторону. Почему при цене в $25-30 за баррель я буду вынужден слушать оправдания Минэнерго, Минфина и ЦБ?
Почему деньги Российской Федерации находятся где угодно, в том числе в долларах, евро и в американских облигациях, но их нет в пут-опционах на нефть? Где страхование рисков? Где хеджирование крупной позиции, которой является нефтяная статья доходов?
Покупка долларов и евро называется валютной корзиной, американских бондов — диверсификацией. Это мне понятно. А как тогда называется отсутствие хеджирования (страхования) крупной позиции?
Только ленивый не писал как «инвестор-миллиардер» Рэй Далио поставил $1,5 млрд на падение рынка к марту текущего года. Поэтому он и миллиардер, ибо умеет работать с крупными позициями. Суть его «ставки» как раз и заключалась в хеджировании (страховании) крупных пакетов акций от падения. Те деньги, которые он теряет на падении фондового рынка, он восполнит как раз этой опционной позиции, которая вернет ему, кстати не полтора, а в разы, если не в десятки раз, больше.
Такие же маневры прокручивают целые страны. Именно опционная (страховая) позиция Мексики, которая занимается страхованием нефтяных доходов не одно десятилетие, и позволяет сейчас отказываться от сокращения добычи, и не идти на поводу у ОПЕК. США, скорее всего, конечно уговорит своего соседа это сделать. Но не заставит уж точно. Именно об этом, буквально вчера, и пишет агентство Bloomberg в материале с подходящим названием «Секретное оружие Мексики в нефтяной войне».
И это не пилотный проект южно-американского государства. Мексика уже получала доходы с таких сделок. В 2009 году опционное хеджирование принесло ей более $5 млрд, во времена нефтяного кризиса 2015 года доходность опционов составила почти $6,4 млрд.
«Страховой полис недешев», — комментирует текущую ситуацию министр финансов Мексики Артуро Эррера. — «Но это страховка для таких времен, как сейчас. Наш бюджет не пострадает».
Может ли сейчас Министр финансов России Антон Силуанов повторить слова руководителя Минфина Мексики? А почему не может? Мы тупее мексиканцев, которые страхуют риски даже при доле нефтяных доходов в 3,8% от ВВП? А мы этого не делаем при 14%…
То, что Мишустин сделал из налоговой службы России одну из самых эффективных профильных организаций мира, меня как-то не трогает. Также как и то, что он заработал десятки миллионов долларов на предыдущем месте работы — молодец! Но вот то, что предыдущим местом работы является инвестиционная компания, в которой даже уборщица знает что такое хеджирование и страхование рисков, меня трогает очень сильно.
Ибо сейчас мы опять недополучим в бюджет, который я пополняю как налогоплательщик. А пол страны будет ходить с кислым лицом от девальвации рубля, и Набиуллина при этом, будет сдерживать его падение теми деньгами, на которые можно было застраховать это падение.
Вам не кажется смешной ситуация, при которой государство, принуждающее своих граждан к обязательному страхованию автомобилей, с рефреном «так правильно» (и я согласен с этим), на поверку само не способно застраховать риски на десятки миллиардов долларов? Или это не обязательно?
Разочарую тех, кто успокаивает себя наличием в России Фонда национального благосостояния. Надежда на ФНБ, как на источник финансирования в кризисы — это экономика натурального хозяйства. Это как колхозники собрали летом и осенью урожай, а зимой и весной его проедают. Жить можно, но богатыми так не становятся. Так и мы пополняем «запасы» при высоких ценах на нефть, и сразу начинаем их терять, при малейшей кризисной ситуации.
Может я что-то не знаю, и все по-другому. Подробности мексиканского нефтяного хеджирования официально являются государственной тайной. Но по факту, это не более чем популизм. Появление статей на Bloomberg этому подтверждение. О какой тайне может идти речь, если опционные позиции открываются на американской товарной бирже?
Любой кризис — это экзамен на способность не потерять заработанное. Мы, к сожалению, к этому не готовы. И мне очень грустно от этого. Да, я вижу сколько стоит нефть. Все это видят, поэтому и жду «сопливых» отмазок про Саудовскую Аравию и США. Если кому-то не понравились мои мысли — извините. Спишите это на карантинную депрессивность.
Автор: Роман Парамонов
